— «Двое на качелях»?
— Да, она согласна и очень хочет. Более того, когда мы повезем «Нуреева» в Америку, Наташа будет принимать участие в спектакле. В финале мы сделаем с ней интервью, диалог... Не знаю точно, как назвать. Их тройные отношения – ее, Рудольфа и Миши Барышникова – это так грустно и так трогательно..

___

 

Наташа Макарова – уникальная. В мире балета номер один, а в человеческом смысле такой ребенок, так открыта миру. Как она там уцелела, я не представляю. Мы ведь хотели поставить спектакль с ней и с Нуреевым – «Учитель танцев». Он должен был играть Альдемаро...

 

— Когда вы пообещали Нурееву, что поставите о нем спектакль?
— Когда во Флоренции он танцевал «Шинель» с группой итальянских ребят. Это был его последний спектакль. Ребята были чудовищные, он уже тоже ничего не мог, и две семьи подали на него в суд: что это не Нуреев, и они зря потратили деньги, и настроение у них испорчено...

— Танцевать можно, смотреть нельзя.
— Да. И когда я к нему пришел – обычно у его гримерной всегда была толпа, не войдешь, надо стучаться условным стуком, а тут – пустой коридор. Он с такой радостью закричал: кам ин... Вот тогда я дал ему слово: когда-нибудь я поставлю о тебе спектакль.

— Вы долго были знакомы?
— Сколько с Наташей, столько и с ним. Всю их любовь-вражду я знаю доподлинно. Мы репетировали с Наташей в Сан-Франциско, когда позвонили из Парижа и сказали, что Нуреев умер. Они с Мишей Барышниковым тут же сели сочинять текст для газет...

— Слово свое вы сдержали. В этом году, в день смерти Нуреева была сыграна премьера «Нездешнего сада». По-моему, спектакль великолепный.
— Тише, тише... Да, вы написали.

— Тем не менее, по итогам сезона он не получил никаких премий, не попал ни в какие номинации, и даже опросы критиков о нем молчат. Почему вы так прочно выпали из московского театрального мейнстрима?
— Можно шагать в ногу с победной армадой и подстраиваться под ее ритм, а мне гораздо проще оставаться на обочине. Так всегда было.

— Ну, положим, сейчас театральный официоз почти отсутствует, и все шагают в разные ноги. Чем «Нуреев»-то не угодил?
— Понятия не имею. Для меня все-таки главный ориентир – это зал. Что здесь творилось на «Нурееве»... Пришел продюсер вот этого контртенора Дэниэлса, Марк Хилдрю. Какие слова произносил, не буду повторять, но в итоге сказал, что берет нас под свое крыло и готов возить по миру.