Сначала музей, а потом лапша

                                                 Р. Такташ,

                                                                        Директор музея ТФГТ

 

Думаю, в театре не было человека, которого не обаял бы Нуреев. Он со всеми был очень дружелюбным и корректным. Правда, сначала я, как и другие работники театра, не знала, как себя вести с Рудольфом Хаметовичем. Конечно, все мы были наслышаны о его вспыльчивости и непредсказуемом характере. Но умного человека годы шлифуют. И то, что в своем поведении Нуреев мог позволить себе в молодости, думаю, и осталось в том периоде его жизни.

 

К сожалению, я не фиксировала все факты пребывания Нуреева в Казани. Ему нездоровилось. И было видно, что, находясь в нашем городе, он все еще далек от нас. Наверное, «благодаря» слухам и, может, не всегда объективной информации о Казани, Татарстане.

Как только я узнала, что в театр приехал «тот самый» Нуреев, тут же сообщила об этом своей подруге, кузине Рудольфа по линии матери – Лиаде Хусаиновой.  По-моему, Нуреев был очень доволен знакомством с ней. Он приглашал ее на свои выступления, и в мае она и ее кузина Мадина с сыном ходили на спектакли фестиваля. Еще из Уфы  приезжала сестра Рудольфа Резеда с внуком. Для них – гостей Нуреева – в зале всегда были отведены места.

 

В мае я была связующим звеном между Нуреевым и журналистами. Рудольф Хаметович с  нашим оркестром репетировал спектакль Чайковского «Щелкунчик». С просьбой познакомить с известным Нуреевым ко мне обратились журналисты из татарских газет. Я провела их в зрительный зал. Мы сели в первый ряд и ждали окончание репетиции. После нее Нуреев перешел через барьер оркестровой ямы, и я, подойдя к нему, высказала пожелания журналистов. И он стал общаться с ними.

 

Еще одна встреча представителей СМИ с Нуреевым состоялась 21 мая после «Щелкунчика». Рудольф стоял на сцене, все его поздравляли, овации буквально сотрясали зал.

 

Журналисты делегировали меня к Нурееву, чтобы я попросила спуститься его в кабинет гл. дирижера В. Васильева (это  помещение было предоставлено в распоряжение Нуреева). Рудольф Хаметович откликнулся на просьбу журналистов. Но только он повернулся, что вместе со мной пройти к ним, как в тот же момент к нему подошел наш директор Рауфаль Сабирович и попросил маэстро подняться в дирек. ложу, где его ожидает представитель власти. На что Рудольф ответил: «А это те, кто «встречал» меня на вокзале? Я вот сначала с журналистами пообщаюсь, а потом – с ними. Пусть подождут!»

 

Директор оказался между двух огней.  С одной стороны вот такое сопротивление звезды, с другой нельзя не уважить желание властей. И он не растерялся, стал говорить Нурееву, что, «это не те, а другие» и что Нуреева ждет представитель президента – вице президент В. Лихачев.

 

После этих слов Рудольф обернулся ко мне и произнес: «Ну что делать? Хорошо, мы сейчас пойдем встречаться с руководством республики, выпьем с вами по бокалу хорошего вина, а потом пойдем к журналистам». Я не пошла вместе с ним в директорскую ложу, потому что предстояло успокоить журналистов, сообщить им о переносе встречи на «чуть попозже». Я же понимаю, что у СМИ – свои правила творческого процесса. Им надо в определенное время смонтировать сюжет, сдать текст редактору…

 

Прошло некоторое время, а Нуреева все нет. Журналисты стали нервничать – для встречи с Рудольфом у них оставалось мало времени. Тогда я пошла в ложу к директору, доложила ему обстановку, и он сказал: «Ну,  пусть поднимутся сюда!» Прибегаю к журналистам, командую: «Ребята, за мной!» И все помчались вверх по лестнице. Мы ввалились в ложу, и началась пресс-конференция. В. Горшков – балетный критик, в прошлом артист нашего балета – взял на себя роль ведущего.

 

В ложе находились вице-президент В. Лихачев с супругой, Н. Павлова… Кто-то держал в руке бокал с шампанским, кто-то – чашку с чаем. По всему было видно: если б не моя инициатива, никто уже и не вспомнил бы о журналистах…

 

Им тоже подали чай. На пресс-конференции был и ныне покойный драматург Шариф Хусаинов. Один из вопросов, заданных Нурееву, принадлежал ему: «Не дать ли нам имя Нуреева фестивалю балета?» Возможно, сама идея была уже кем-то высказана, но такой вопрос им был задан.  

 

Рудольф Хаметович, сидя на диване, произнес: «Может быть! Посмотрим!»

 

Думаю, что потом этот вопрос с ним обсуждало руководство театра. Так как он прозвучал во всеуслышание и, естественно, не должен был повиснуть в воздухе.

 

22 мая после гала-концерта в кабинет гл. дирижера, где находился Нуреев, вошла я. Разложила на крышке рояля несколько афиш, программок, большую фотографию, где после спектакля «Щелкунчик» Нуреев запечатлен с Надей Павловой и Рауфалем Сабировичем,  и у маэстро попросила автограф для музея.

 

В приемной звезду ожидало много людей. С минуты на минуту все должны были ехать в гости к кинорежиссеру Рушание Кадыровой. Кто-то заглянул в кабинет, чтобы напомнить об этом Нурееву. А он сказал: «Сначала музей, а потом лапша». Он не спеша расписался маркером на программке, афише, фотографиях и только потом отправился в гости – есть лапшу по-татарски.

 

Самое главное впечатление, которое у меня осталось от коротких встреч?.. Я прониклась к Рудольфу невообразимой симпатией. Его обаяние, его харизма на всех оказывали невероятное воздействие.

 

После смерти Р. Нуреева появились фильмы и теле сюжеты о нем. Мы старались не пропустить ни одного. Первая выставка театра, посвященная   Нурееву, была импровизированная и сформировалась с легкой руки Кадыровой. Она готовила фильм о Нурееве, поэтому всюду искала его фотографии, переснимала их и щедро делилась ими с музеем театра. Мы их просто прикололи булавками к бархату, которым были обтянуты выставочные стенды. После первой выставки театр закупил у Кадыровой фотографии, и с 1993 года фестивальные выставки стали регулярными.

 

  Статья из книги «Рудольф Нуреев в Казани», подаренной Л. Мясниковой автору сайта